Перерыв на жизнь - Страница 53

что прикрывает ее внушительные формы. Эти формы Наташке дорого обошлись. Грудь, конечно, у Кузьки силиконовая. Да и

вообще Наталка себя основательно подремонтировала. Зато теперь ничто не напоминает в ней ту серую неуверенную

мышь, какой она была в школе.

Наташка училась с Радой в одном классе. Но все одиннадцать лет между ними была пропасть в несколько парт. Рада

сидела, само собой, на первой, а Наташка — на последней. Не дружили они, общались кое-как. Натка тихоней была, ни к чему

особо не стремилась, честно зарабатывала свои тройки и старалась лишний раз из-за парты не высовываться. Радка же

наоборот точь-в-точь как в том фильме — «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Последний раз с Кузнецовой они

виделись на выпускном. А потом случай столкнул их в магазине. Рада уже вернулась из Питера. Уже чуть-чуть оправилась от

пережитой трагедии, начала выходить из дома и общаться с людьми. Сначала Дружинина Кузю не узнала. Не признала в

яркой золотистой блондинке Наташку Кузнецову, некогда бесцветную и пепельную.

Зато Кузя ее узнала, так обрадовалась, словно потерянного друга встретила. Дружинину поначалу смутила эта радость, но

она быстро махнула на это рукой: почему бы и нет, у нее все равно из друзей никого не осталось. А Наташка такая

улыбчивая, легкая, задорная, так хотелось ей пообщаться. Сели они в кафе, ели бисквитные пирожные и долго говорили ни о

чем. Странное Раду не покидало ощущение. До сих пор не может его объяснить. Встреча с Наташкой — то ли знак, то ли

предзнаменование. Хотя, будучи практичным человеком, меньше всего Рада поддавалась суевериям и верила в

предсказания. А тут поверила, не стала отгонять от себя Наташку, телефон ей дала, стала с ней перезваниваться. Может,

нужна ей была новая точка отсчета и уверенность, что с этого момента жизнь ее точно изменится. А появление Наташки —

первое тому доказательство. Звоночек.

Странная и страшная штука – жизнь. Оказывается, может наступить момент, когда человек, которого ты рядом с собой не

представлял, с которым никогда не дружил и не хотел иметь ничего общего, вдруг становится самым близким. Неожиданно

только он и становится близким. И, сам того не подозревая, делит он с тобой и радости, и горести.

Вот так странно они подружились с Кузей. Не имея почти ничего общего, крепко Рада и Наташка подружились. Возможно,

потому что на тот момент все былые интересы для Дружининой утратили смысл, а взгляд потерял четкий фокус, и вера

всякая пропала. А Наташка, с ее глупостями и неиссякаемым оптимизмом, осталась. И дружба с ней, как сорняк, проросла и

расцвела на этой пустой неплодородной почве, не требуя какого-то ухода особенного и душевной отдачи.

Рада хранит на лице загадочное выражение. Уголки ее губ чуть подняты вверх, едва намечая улыбку. Артёму очень

интересно, что же она думает в этот момент, когда откладывает очередные джинсы. Он теперь много о ней знает, но еще так

много не знает.

Сегодня потащил ее по магазинам, чтобы открыть для себя ту Раду, настоящую. Чтобы посмотреть, как она выбирает

одежду, как примеряет, каким цветом интересуется, что вызывает в ней эмоциональный отклик. Все просто, ничего

мудреного. Женщина выбирает для себя красивые шмотки. Она должна радоваться, увлекаться процессом, тем более,

когда не нужно заботиться о деньгах и смотреть на ценник. Что может быть лучше? Всякая бы радовалась, но только не

Рада Дружинина. У Рады все по-другому. Даже с примеркой большие проблемы.

Помнит Гергердт, как стоял в зале, рассматривал одежду, прикидывал, конечно, как бы это смотрелось на Радке, и ждал ее.

Ждал, пока она примерит что-нибудь и покажется ему, покрутится у зеркала. А она вышла, ухватила его за рукав и потащила

за собой в примерочную. «Стой здесь», — там сказала ему и поставила у двери как охранника. Даже в шикарном магазине, в

стильно оборудованном помещении, за закрытой дверью примерочной она не чувствовала себя защищенной. И как из нее

вытащить этот страх, Гера не представлял.

В магазине нижнего белья все происходит точно так же. В выборе бюстгальтеров и трусиков Гера не участвует. Артёму

нравится, что Рада берет все яркое, броское, разное. Не стесняет себя одним цветом и определенной моделью.

— Блин, я вот только еще с мужиками лифчики не мерила, — недовольно говорит Рада, стягивая с себя кофточку.

— Как будто я тебя голой не видел, — ухмыляется Гера.

— Ничего ты не понимаешь, — ворчит она.

Ничего Гера не понимает. Быть голой – это одно, а вот мерить при мужчине нижнее белье – совсем другое. Не выходить к

нему наряженной в какой-нибудь сногсшибательный комплект, чтобы выбить из него дух своими формами, а мерить при нем.

Поправлять грудь, подтягивать лямки на бюстгальтере. В этом нет ничего притягательного. Красиво раздеваются и

одеваются только стриптизерши.

Она долго перебирает белье, как будто никак не может решить, с какого начать. Хотя какая разница. Наконец, Рада

обнажается до конца. Снимает свой черный лифчик, вешает его на крючок. Берет в руки белый бюстгальтер, накидывает

тонкие бретели на плечи, поправляет лиф, стягивает руки за спиной, сжимая концы широких лямок.

— Гера, застегни, — просит его, замерев перед зеркалом.

— Не представляю, как это делается. Всю жизнь только расстегивал, — усмехается Гергердт.

— Вот и научишься для разнообразия.

— Тут крючков целая куча.